"Девочка из пластилинового домика" Меж великанов-соседей как гномик
Он удивлялся всему.
Маленький розовый домик,
Чем ты мешал и кому?
Чуть потемнеет, в закрытые ставни
Тихо стучит волшебство.
Домик смиренный и давний,
Чем ты смутил и кого?
Там засмеются, мы смеху ответим.
Фея откроет Эдем…
Домик, понятный лишь детям,
Чем ты грешил, перед кем?
Лучшие радости с ним погребли мы.
Феи нырнули во тьму…
Маленький домик любимый,
Чем ты мешал и кому?
(Марина Цветаева)
* * *
Посреди зеленого луга стоял пластилиновый домик, в котором жила маленькая девочка. Она сама построила себе этот забавный домик. Она тщательно вылепливала узоры на ставнях и оконной раме, старательно вырисовывала правдоподобные трещинки на двери, покрывала крышу красной черепицей и даже клала из розовых кирпичиков смешную трубу.
Девочка посадила вокруг домика самые нежные и красивые цветы, и любовалась ими, сидя на замечательной маленькой голубой скамеечке.
Каждое утро девочка здоровалась с солнышком, и приглашала к себе на завтрак живущих поблизости зверей и птиц.
Двери гостеприимного пластилинового домика всегда были открыты для людей, так же, как и доброе сердце девочки.
А на холмах, неподалеку от яркого пластилинового домика горделиво возвышались каменные строения – замки всевозможных архитектурных стилей и различных размеров, с толстыми стенами вокруг, с железными воротами и строгими башенками. Девочка, как ни пыталась, не могла понять, зачем люди строят такие крепости, зачем прячутся друг от друга, когда гораздо уютнее и веселее жить в таких домиках, какой был у неё.
А хозяева замков хмурились при виде счастливой девочки и её пластилинового рая, и постоянно твердили ей о том, что долго она не продержится: мир жесток, ветер и солнце могут разрушить её домик. В ответ девочка лишь улыбалась, подмигивая солнышку – ведь до сих пор оно только радовало её и совершенно не предпринимало попыток расплавить пластилиновый домик, или скамейку, или качели, которые она сделала совсем недавно. И солнце подмигивало девочке в ответ, а ветер насвистывал ей на ушко веселую песенку.
* * *
Как-то раз, одна очень упрямая особа в безумно дорогом костюме пришла к девочке и пригласила её прогуляться по своему замку.
Девочка никогда не скрывала своих ощущений, и на этот раз удивление и недоумение ярко отразились на её лице: еще никто из людей, живущих на холмах, не приглашал её к себе в замок. Всю свою жизнь эти люди только и делали, что укрепляли свои строения, возводили стены и башни, рыли вокруг канавы и заливали их водой, чтобы никто не пробрался без разрешения на их частную территорию.
Да, они общались между собой, они устраивали образцово-показательные вечера, на которых все ели, пили, танцевали заученные танцы, сплетничали и лицемерили. На этих вечерах никогда не присутствовали люди, похожие на девочку из пластилинового домика. Хотя, если быть до конца честной – в радиусе сотен, нет, тысяч миль, не было больше таких замечательных домиков, в каком жила девочка….
* * *
Лишь когда-то давно по соседству стоял песочный домик невероятной красоты. Никто не мог понять, как только ветер не расщепил его на золотые песчинки, и не разбросал по свету. Лишь девочка знала, почему песочный домик был таким прочным: в нём жил мальчик, который не боялся ветра, а дружил с ним, который не строил крепостей и не копал рвов, мальчик, с которым дружила она. Единственный человечек, любивший её пластилиновый рай так же, как любила она сама.
Они ходили друг к другу в гости, пили вместе цветочный чай, бегали по лугу, держась за руки и улыбаясь солнцу. А солнце улыбалось им в ответ.
Жители мрачных замков лишь усмехались, глядя на друзей из узких окон своих башен. Может, они просто завидовали? Если бы вы задали им такой вопрос, то они бы только скривились в ухмылке, всем своим видом показывая, что тут нечему завидовать. Разве возможно испытывать зависть к глупцам? Да, мальчик и девочка, звонко хохотавшие на лугу, мальчик и девочка, молча сидящие у ручья, мальчик и девочка, которые могли смотреть на звезды ночи напролет и понимать друг друга, не говоря ни слова – да, этих мальчика и девочку большие дяди и тети считали невероятными глупцами. В ответ загорелая парочка только пожимала плечами. Что ж – глупцы, так глупцы: им нет дела до того, что думают о них эти угрюмые люди.
Но однажды случилась беда.
Мальчику вдруг разонравился его дом, дом девочки, зеленый луг, разноцветные бабочки, ручей, звезды. Он стал бледнеть и говорить, что хватит уже быть детьми, что пора задуматься о будущем – не вечно же им бегать по полянам и радоваться обыденным, скучным вещам. Девочка возмутилась: как он мог назвать солнце обыденной вещью? Как он мог заскучать, когда вокруг столько чудесного и интересного? Все эти звезды, благоухающие травы, эта сладкая живая вода в ручье…. Это лето…. А зима? Разве зима была скучной? Белые хлопья снега так смешно лежали на его ресницах. Ему всегда нравилось, когда она превращала их в капли своим горячим дыханием, или, наоборот, осыпала его снегом еще больше…. Что? Что случилось? Мальчик молчал. Но губы его научились изгибаться в такую линию, которая раньше не получалась даже тогда, когда он пытался ради смеха изобразить их самого мрачного соседа. Его губы теперь умели кривиться в ухмылке. Впервые в жизни девочка ощутила холод и вязь страха, блуждавшего теперь вокруг её сердца.
А мальчик все чаще и чаще гулял возле замков, внимательно изучая принцип кладки стен и рассчитывая глубину рва.
И вот, в один особенно жаркий и солнечный день случилось то, чего девочка опасалась больше всего с того вечера, как её друг стал бродить по холмам, среди каменных крепостей: мальчик показал ей два приглашения на бал. Не на бал звезд или цветов – чтобы попасть туда приглашения были не нужны, а на ИХ бал. Девочка отчаянно замотала головой, тихо сказав, что она не пойдет. Мальчик, казалось, даже не расстроился. Одевшись в черный костюм-тройку, затянув галстук на загорелой шее, он зашагал к замку, не оборачиваясь. Прочь от девочки. Прочь от своего золотого песочного домика.
В голове у девочки прошелестела глупая мысль о том, что мальчику должно быть очень жарко и душно в этом костюме. Она забежала в песочный домик, вытащила просторную рубашку из комода и, выйдя на улицу, хотела было побежать вслед за мальчиком, но он был уже слишком далеко. Недосягаемо далеко.
Пальцы девочки разжались, и рубашка упала к её ногам. Порыв ветра подхватил легкую ткань и играючи унёс за горизонт. Может, ветер до сих пор хранит эту рубашку на одном из облаков. Хранит, как память о своем далеком друге – мальчике из песочного домика.
А девочка стеклянными глазами посмотрела на фигурку мальчика, скрывшуюся за стальными воротами замка, и сжала соленые от слез губы. Теперь она знала, что он никогда не вернется в свой песочный домик.
Спустя месяц золотой домик осыпался и превратился в горку песка. Девочка укоризненно и с дикой болью в глазах посмотрела на солнце, с горечью в голосе шепнув что-то тихому ветру. В ответ ей солнышко лишь грустно улыбнулось, а ветер спел печальную песню. Девочка и сама знала: в том, что песочный домик рассыпался, никто не виноват. Никто, кроме мальчика.
Спустя какое-то время боль потери утихла, и девочка продолжала жить. Жить так, как она всегда жила. Она снова улыбалась солнцу, играла с ветром, плела венки из полевых цветов и пела радостные песни. Она не собиралась меняться только потому, что изменился мальчик. Лишь иногда, ночью, лежа в кровати, она вспоминала прошлые дни и сжимала кулачки. Или, устремив свои печальные глаза на звезды, она ощущала пустоту в своей руке, которую когда-то заполняла теплая рука мальчика, и сдерживала рвущиеся на свободу слезы. Она была сильной. Кто бы что ни говорил про эту странную и никому не понятную девочку – она была сильной.
* * *
Однажды на пороге её пластилинового домика снова появился мальчик. Девочка удивленно охнула: он стал таким взрослым и чужим. Он предложил ей бросить домик и переехать к нему в замок. О, да, он построил себе огромный замок из самых крепких черных камней, он вырыл самый глубокий ров в округе, его ворота не могло пробить ни одно ядро даже самой мощной пушки.
Девочка грустно улыбнулась и сказала, что не хочет покидать свой пластилиновый рай. Мальчик возмутился; он ответил ей покровительственным тоном, что она ничего не понимает в этой жизни, что она не сможет вечно жить в своем домике: рано или поздно ей придется построить свой замок. Девочка возразила ему. Она верила, что никогда не будет заниматься такими глупыми вещами, как постройка крепости и рытье рва. Она верила своему сердцу, она верила солнцу, она верила ветру, она верила звездам.
Мальчик сказал ей, что она глупа. И еще он сказал ей, что если её домик не расплавится сам, то его расплавят люди. Мальчик сказал ей, что даже такие сильные и радостные домики как у неё не выдерживали и рушились под тяжестью непонимания. Девочка ответила, что главное для неё, чтобы понимало небо, солнце, ветер, чтобы сердце было свободным. А до людей ей нет дела. Пусть себе не понимают. Мальчик сказал ей, что долго она не протянет, что она либо умрет, либо начнет строить замок. Девочка промолчала в ответ. Тогда мальчик спросил её еще раз, пойдет ли она с ним. Девочка сказала, что он сам не хочет, чтобы она шла с ним. Мальчик раздраженно буркнул, что раз он сказал ей, значит хочет. Девочка подошла к нему ближе и прошептала, что его слова теперь ничего не значат, потому что всё, что он говорит – поверхностно, и идет не из сердца, и она это ощущает всеми фибрами души. Мальчик лишь фыркнул, что она, как всегда, слишком много значения придает чувствам и своей интуиции. Тогда девочка взяла его за руку, которая была на удивление прохладной, и повела к замку, сказав, что она докажет ему, что он вовсе не желает видеть её в своем каменном панцире.
Они поднялись на холм, перешли по мостику через широкий ров, и девочка вплотную приблизилась к воротам. Она легко коснулась их рукой, но они не открылись. Мальчик удивился тому, как она поглупела за то время, что они не виделись, и достал из кармана большую связку ключей, чтобы открыть с десяток замкОв на воротах. Девочка улыбнулась его действиям и отошла на пару шагов, чтобы подождать, пока он орудует ключами. Когда мальчик жестом позвал её открыть ворота, девочка подошла и толкнула их. Ничего не произошло. Тогда мальчик сказал ей, что она слишком слаба, и распахнул перед ней ворота, предлагая пройти. Девочка вздохнула так, будто жалела мальчика, шагнула вперед и уткнулась в пространство, словно перед ней была преграда из стекла. Мальчик испугался и пулей бросился к проходу. Ему ничего не помешало, и он с облегчением рассмеялся. Он протянул руку через порог и позвал девочку. Но она лишь ощупывала преграду, прислонившись к ней лбом, и сказала, что это мальчик не хочет её пускать. Он возразил ей, что она сама возвела эту стеклянную преграду, он же, напротив, желает её впустить. Девочка устало прикрыла глаза и сказала, что, может быть, это их обоюдное желание – ни он, ни она не хотят, чтобы девочка жила в замке. Мальчик не обратил внимания на слова о нежелании девочки переезжать к нему, и начал кричать, что она не может знать, чего именно хочет он. Посмотрев мальчику прямо в глаза, девочка сказала, что это не он, не его сердце хочет, чтобы она вошла и осталась, а его тщеславие и самолюбие.
И, отвернувшись, девочка пошла вниз по холму, к зеленому лугу, к саду, к родному пластилиновому домику. Пошла, не оборачиваясь – она и так знала, что мальчик не смотрит ей вслед, а давно уже закрыл ворота, возмутившись её неблагодарностью….
* * *
Но оставим события давно минувших дней и вернемся к тому моменту, когда женщина в элегантном костюме пригласила девочку к себе в замок.
Напомню, что девочка очень удивилась столь странному предложению. На вопрос девочки, по какой причине и для чего её позвали на прогулку по замку, женщина снисходительно улыбнулась, как улыбаются выжившим из ума людям, и ответила, что должен же хоть кто-то показать девочке жизнь и научить тому, как эту самую жизнь организовывать.
Девочка подумала, что это самая странная и ненужная затея (не считая постройки замков), о которой ей приходилось слышать. Но, решив, что отказаться будет не слишком вежливо, она пошла туда, куда повела её женщина. В замок. В огромный болотно-серый замок.
Женщина провела её по каменному двору, показала большую залу, сверкающую позолотой, столовую, гостиную и еще много разных комнат. Затем женщина повела девочку в конюшню, и долго рассказывала родословные своих лошадей.
Девочка молча смотрела на достопримечательности, а в душе жалела и лошадей, и женщину, которая лишила свободы не только животных, томящихся в конюшне, но и саму себя.
Под конец этой прогулки женщина похлопала девочку по плечу, выразив свою надежду на то, что «бедняжка» (так взрослая дама постоянно называла девочку) усвоила сегодняшний урок и вскоре построит себе замок.
Девочка поспешила попрощаться и стремительно побежала к своему родному и теплому домику.
Сидя на качелях, девочка вспомнила про мальчика, и в груди что-то защемило. Потом она представила его там, в замке. В его замке. Да, она скучала по нему. Но она скучала по загорелому и радостному мальчику из песочного домика, а не по мальчику из каменного замка, который разучился улыбаться.
Итак, после прогулки с той дамой девочка почему-то загрустила, и пластилиновый домик загрустил вместе с ней. Крыша потускнела, узоры стали расплывчатыми, а качели во дворе начали скрипеть, чего раньше с ними никогда не случалось.
Девочка заметила перемену и взяла себя в руки, пытаясь стать такой же светлой и радостной, как раньше. И домик вновь расцвел, засверкал яркими красками. Только качели не удалось починить – они всё продолжали скрипеть…
* * *
А люди, жившие в замках, наблюдали за девочкой, и всё больше и больше злились оттого, что никак не могли её понять. Или оттого, что никогда не были такими, как она и никогда не жили в пластилиновых домиках. (Или просто забыли об этом, кто знает?) Ни в том, ни в другом жители крепостей не признались бы, наверное, даже под пытками.
И вот, однажды, когда девочка в очередной раз пыталась сделать так, чтобы качели перестали скрипеть, со стороны холмов пришли люди. Их было довольно много, и хмурые лица этих людей не предвещали ничего доброго.
Девочка, немного испугавшись, поздоровалась и отошла от качелей, которые вдруг жалобно скрипнули.
Один человек отделился от толпы и сообщил девочке о том, что они хотели бы взять из её сада ростки цветов и деревьев и посадить их у себя в оранжереях.
Девочка жадной никогда не была и подарила пришедшим людям почти половину своего сада, но сказала, что растения будут жить под небом, дождем и солнцем, а не в стеклянной оранжерее, орошаемые искусственной водой, и согреваемые светом электрических ламп. Девочке ответили, что она ничего не понимает в садоводстве, впрочем, как и вообще в жизни, и ушли, забрав с собой растения.
Через месяц к девочке снова пришел тот человек, который попросил её дать растения, и упрекнул в том, что она намеренно подсунула им полумертвые саженцы. На что девочка только опустила голову, скрывая слезы, так как она очень жалела погибшие ростки, и прошептала, что во всём виновата оранжерея, а не она.
Человек разозлился, покраснел как рак, и ушел, не сказав больше ни слова. Девочка долго смотрела ему вслед, пытаясь понять, почему эти люди не могут оставить её в покое.
К вечеру небо заволокло тучами, и пошел дождь. Девочка легла в кровать, накрывшись с головой одеялом, но уснуть ей мешал размеренный скрип качелей и тихий протяжный вой ветра за окнами. В конце концов, Морфей принял девочку в свои объятия, но спала она беспокойно, постоянно ворочаясь с боку на бок.
Утром, проснувшись с залегшими под глазами синими тенями, девочка почувствовала тревогу. Она оделась, подошла к двери и долго не решалась открыть её – грудь всё сильнее и сильнее сжимали тиски беспокойства. Наконец, девочка толкнула дверь, зажмурившись и сжав губы. Ей не надо было даже открывать глаза, чтобы понять, что случилась беда. В воздухе больше не витал аромат цветов и спелых яблок. Словно в замедленной съемке, девочка открыла глаза и, прислонившись к дверному косяку, сползла на пол: сад был затоптан, ножки у скамейки сломаны, повсюду были разбросаны красные чешуйки черепицы, словно капли крови. Вся лепнина, которой был украшен домик, теперь бурыми кусками пластилина покрывала траву, ставшую похожей на бесцветную солому. Птицы не щебетали, а звери сидели поодаль, боясь подойти ближе к разорённому жилищу. Ветра не было вовсе, солнце палило сквозь облака, следы дождя испарялись, и от всего этого воздух был таким плотным, что, казалось, его можно было резать ножом.
Оглушающую тишину пронзил сдавленный крик, длящийся всего секунду. Но этой секунды было достаточно, и в воздухе что-то завибрировало, затрещало, и тишина густой массой стекла в большую лужу, оставляя круги на поверхности дождевой воды.
А девочка плакала. Беззвучно плакала, закрыв лицо бледными ладошками, на которых сквозь полупрозрачную кожу были видны голубые жилки. Постепенно боль уходила, утекала, впитываясь в землю вместе со слезами. Облака расступились, и на девочку с неба вновь смотрело солнце. Слезы высохли, боль ушла, но девочке показалось, будто ей отрезали кусочек сердца, а потом аккуратно зашили, чтобы она могла жить дальше. Девочка чувствовала пустоту, которая теперь была на месте украденного кусочка, и сначала очень испугалась. Но она была сильной девочкой и поэтому, встав с колен, она подошла к скамейке и попыталась её починить. Ничего не выходило – пластилин не поддавался, он теперь не был столь послушным материалом, как раньше. Но девочка не сдавалась, и упрямо разминала подобранный с земли кусок пластилина. А домик стал постепенно таять, и через несколько часов превратился в застывшее разноцветное пластилиновое озеро. Поверхность его была твердая и гладкая, как лёд.
Девочка изумленно спрашивала себя: почему, почему домик растаял?? Что случилось? Она знала, что солнце не виновато. Но, раз дома больше нет, значит, причина тому только она, девочка. Значит, в ней что-то сломалось. Что-то сломалось….
Не до конца разобравшись в буре эмоций, что сопровождали это болезненное открытие, девочка почувствовала лишь одно: смертельную усталость. Рухнув на выцветшую траву, она мгновенно уснула.
* * *
Девочка проспала весь день и следующую за ним ночь прямо на улице, под открытым небом, свернувшись в комочек. Звери уже не боялись разрушенного пластилинового рая: маленький медвежонок притащил из близлежащего леса пушистые еловые лапы, и заботливо укрыл ими спящую девочку. Рядом с ней устроились зайчата и пара неугомонных рыжих белок, постоянно проверявших, а не проснулась ли девочка посредством оттягивания верхнего века её правого глаза, за что каждый раз получали взбучку от зайчат и птиц.
Розовато-оранжевыми красками на горизонте забрезжил рассвет, и девочка проснулась. Она умылась росой и выпила воды из ручья, с тоской и болью посмотрев на пластилиновый каток, и решила построить новый дом. Еще лучше, еще красивее, чем прежде. Но где она только не искала, так и не смогла найти ни грамма пластилина. Девочка попросила птиц слетать так далеко, как они только смогут, и посмотреть, нет ли в тех краях пластилина. Результат путешествия птиц был неутешительным: ничего похожего на пластилин они не нашли.
Девочка не понимала, что случилось – ведь когда она строила свой домик, вокруг были горы разноцветного и мягкого пластилина…
Тогда девочка решила построить себе деревянный домик. Маленький, аккуратный, уютный домик из дерева.
Долго трудилась девочка над постройкой и украшением дома, и, в конце концов, она осталась вполне довольна своей работой. Конечно, деревянный домик – это не пластилиновое чудо, но все же в тысячу раз лучше каменного замка.
Итак, теперь на зеленом лугу стоял хорошенький домик, окруженный молодым садом, и девочка чувствовала себя почти такой же счастливой, как раньше.
А пластилиновый каток и скрипящие качели напоминали об ушедшем рае, вернуть который не представлялось никакой возможности.
Люди с холмов наблюдали за строительством нового домика, и усмехались над усилиями девочки сохранить сказку.
Никто не скажет, что именно толкало строгих жителей крепостей приходить к девочке, но, тем не менее, они с завидным постоянством проезжали мимо её домика на лошадях или просто заходили посмотреть на неё.
Они никогда не молчали, напротив, они тоном самых скучных школьных учителей, поучали её, наставляя на тот путь, который казался им истинным.
Девочка терпела эти нравоучения, мысленно отвлекаясь на свои дела: вот, сегодня нужно пересадить вишневое дерево, прополоть клумбу с цветами, сбегать на родник, а вечером поймать хоть пару звезд для поднятия настроения.
Растратив все свои умные доводы в пользу проживания в замке, и, не добившись успеха, люди совсем разозлились на девочку, и теперь не упускали случая, чтобы зло подшутить над ней или обидеть.
Девочке изо дня в день напоминали, что она здесь чужая, что не похожа на всех. Более того, они винили её в этом, считая девочку и её домик позорным пятном в непогрешимой репутации их округи. Постепенно замков становилось все больше и больше, некогда огромный зеленый луг был теперь наполовину застроен крепостями, и на нем рваными ранами зияли рвы различных размеров.
Девочка хотела было перебраться подальше, но у неё просто не было сил идти так далеко. Идти за тысячи миль, за тысячи миров, чтобы найти другой зеленый луг и хотя бы одно строение, похожее на её домик. У девочки еле хватало сил на то, чтобы сохранять свой домик и хрупкий душевный мир.
* * *
Теперь шум довольно часто проводимых балов доносился до девочки очень отчетливо. Насмешливые голоса преследовали её повсюду, гулкое эхо пьяного веселья влетало в окно, и, отскакивая от стен, прыгало по комнатам, словно шарик для пинг-понга. Девочке приходилось закрывать окна даже в жару…
А однажды, в конце декабря, когда до очередного Нового года оставались считанные дни, девочка вышла на улицу и ужаснулась: она была буквально окружена бесчисленным множеством замков. Её беззащитный домик был сердцевиной огромного каменного города. Сердцевиной, но не сердцем.
Словно из глубины широкой кирпичной трубы, окруженная гнетущим величием стен, девочка смотрела на ночное небо, запрокинув голову назад. Звезды искрились светом, желтая луна была похожа на сырный круг, и девочке внезапно захотелось разрезать его, раскромсать на части и съесть, тщательно разжевывая каждый кусочек. На девочку нахлынула обида, злость, усталость. Обидно было, что не было никого, кто бы смог помочь ей справиться с подступавшими к горлу рыданиями. Злость переполняла девочку, потому что, казалось, весь мир, бывший еще недавно ласковым и заботливым, вдруг стал черствым и безразличным. Усталость погружала девочку в топкое болото покорности и равнодушия. Чувствуя, что её волю сковывает гамма почти неведомых доселе чувств, девочка вцепилась пальцами в волосы и закружилась, глядя на небо. Мир вокруг завертелся с бешеной скоростью, луна превратилась в желтую ленту, летающую по кругу, звезды – в серебряные нити, воздух свистел в ушах девочки, а сердце колотилось в груди так, словно искало дверь, чтобы выпрыгнуть наружу.
А потом всё успокоилось и затихло. Девочка опустилась на снег, села, обняв колени, и уставилась на трещинку в каменной стене. Так она просидела довольно долго, пока не почувствовала, что еще немного – и она станет льдинкой.
Резко поднявшись, девочка вошла в свой домик, чтобы провести в нем последнюю ночь…
* * *
Спустя несколько месяцев, на месте деревянного домика возвышался величественный замок, поражающий воображение своей мрачной красотой. Высокие стройные башни, казалось, задевали проплывающие мимо облака, и нещадно разрезали их пополам…
Раз в неделю в замке устраивался бал, на который стремился попасть каждый житель каменного города, наслышанный о великолепии внутреннего убранства замка и о красоте его хозяйки…
Женщина с гордой осанкой, упрямым ртом и большими глазами, сверкающими блеском изумрудного льда, пользовалась огромным успехом у мужчин и была объектом тайной зависти женщин.
С мужчинами она играла в опасные игры, разжигая в них страсть, отвергая, используя их, не страшась возмездия и не связывая ни с одним из них свою судьбу.
С женщинами она обращалась снисходительно, иногда покровительственно, или вовсе игнорировал их.
Она наслаждалась тайной властью над всем этим гниющим в своих пороках обществом, получая какое-то болезненное удовольствие.
Она обладала расчетливым и холодным умом, а сердце её многим казалось каменным.
Её боялись и ею восхищались одновременно.
И уже никто и никогда не вспоминал, что еще совсем недавно она была странной маленькой девочкой из пластилинового домика, окруженного цветущим садом.
И только иногда по ночам скрип старых ржавых качелей, непостижимым образом оставшихся стоять на своем месте, не давал ей спокойно уснуть…
… Маленький домик любимый,
Чем ты мешал и кому? …
старое" 
- это моя первая реакция 
терь оно не исполнится 